Глава III

Бедный Марат и другие

— И чего ты орешь? — склонился Пашков над Маратом. — Совсем память отшибло? Тебе сейчас полагается быть в глубоком обмороке. А орать начинай через десять минут.

— А-a — не внял его доводам Ахметов. Вцепившись двумя руками в здоровую ногу, он, не переставая, вопил.

— Вот видишь, и ногу перепутал, — продолжал его наставлять Пашков. — У тебя совершенно другая сломана. Которая в гипсе. За нее и хватайся, если уж тебе сразу базар поднимать приспичило.

— Теперь уже и эта! — огласила класс новая порция ахметовских стонов.

— Как эта? Почему эта? — вытаращился Лешка.

— Ахметов! Что с тобой? — не на шутку встревожившись, пожилой литератор выскочил из-за стола и склонился над Маратом.

— Нога! — проорал тот. — Вызывайте «Скорую»!

«Классно притворяется, — отметил про себя Пашков. — Только жаль, все перепутал. Но орет хорошо. Вон как Роман засуетился».

Решив усилить драматизм ситуации, Лешка укоряюще посмотрел на литератора:

— Видите, Роман Иванович. Теперь всем ясно, почему мы на ваш урок опоздали. Без нашей помощи Марат давно бы упал. Представляете, если бы это случилось на лестнице?

— На лестнице, вероятно, было бы еще хуже, — смущенно пробасил Роман Иванович. — Ну, Ахметов, — схватился он за свободную от гипса ногу Марата. — Скажи, где у тебя болит?

Ахметов дернулся и взвыл пуще прежнего:

— Везде у меня болит.

— Плохо дело, — поднялся с корточек литератор. — Боюсь, Ахметов у нас вторую ногу сломал.

— Точно, сломал! — с уверенным видом произнес Женька. — Маратка у нас такой. Он может.

Компания с Большой Спасской переглянулась. Все они не меньше, чем Пашков, восхищались представлением, которое закатил Ахметов. Похоже, у него проявился настоящий актерский талант.

— Елки-палки! — словно бы прочитав их мысли, подстреленным тигром взревел Марат. — Чего ж я теперь буду делать с двумя сломанными ногами?

— Успокойся, — подыграл ему Пашков. — Мы — твои друзья. И в беде тебя не оставим.

Марат неожиданно перестал корчиться и стонать. Смерив Лешку мутным взглядом, он прохрипел:

— Савушкин, ты меня только подними. А Пашкову я сам врежу.

— Ахметов! — всегда стоял за справедливость Роман Иванович. — Я, конечно, понимаю, что тебе больно. Но на Пашкова ты нападаешь зря. Он тебе помогал. А свалился ты сам, без чьей-либо посторонней помощи.

— Не обращайте внимания, Роман Иванович, — махнул рукою Пашков. — Это у Марата просто галлюцинации от болевого шока.

— Сейчас у тебя будут галлюцинации!

Сжав кулаки, Ахметов хотел приподняться, но немедленно вновь со стоном схватился за ногу.

— Сколько тебе раз твердить, — прошептал ему в самое ухо Лешка. — У тебя в гипсе другая нога. Вот за нее и хватайся.

— Да у меня теперь эта нога болит, — ответил Ахметов и попытался съездить Пашкова по уху. Тот увернулся.

— Давай-ка, Пашков, займись делом, — распорядился Роман Иванович. — Беги в учительскую вызывать «Скорую помощь».

— Да, может, у него еще так пройдет, — не торопился исполнять приказание Лешка. «Только «Скорой» нам не хватает, — про себя добавил он. — Врачи ведь мигом поймут, в чем дело. Вот и получится, что Марат старался совершенно зря».

— Что ты несешь, Пашков? — осуждающе посмотрел на него учитель. — У Ахметова явно второй перелом. Или, по крайней мере, вывих. Тут нужен врач.

— Спокойно, Роман Иванович, — поднял руку Пашков. — С вывихами я и сам справляться умею. Ну-ка, Марат, — склонился он над Ахметовым. — Сейчас я тебя за ногу дерну, и сустав встанет на место.

Ахметов, не переставая орать, пополз в сторону от Лешки. Тот на четвереньках устремился за ним.

— Слушай, Марат, не переигрывай, — жарко зашептал он. — Иначе Роман и впрямь заставит меня звонить в «Скорую». И тогда мы все вместе попухнем. Значит, так. Я тебя сейчас совсем легонько за ногу дерну, а ты тут же сделай вид, будто поправился. Роман все равно уже никого сегодня спросить не успеет. Урок вот-вот кончится.

Он потянулся к ноге, но Марат с криками: «Уберите от меня этого психа! Он меня на всю жизнь калекой сделает!» — отполз в проход между вторым и третьим рядом.

Компания с Большой Спасской едва сдерживалась от смеха. Остальная часть класса с немым изумлением наблюдала за странной сценой.

— Пашков! — крикнул Роман Иванович. — Оставь в покое Марата! Быстро в учительскую!

— Роман Иванович! — взмолился Ахметов. — Умоляю вас! Вызовите «Скорую» сами! Этот псих не хочет!

— Пашков! — гаркнул Роман Иванович. — Оставь в покое Ахметова! Марш в учительскую!

Лешка задумался. Сопротивляться дальше было опасно. Тем более что, пока «Скорая» доберется до школы, литература уже давно кончится. Так что опрос в впрямь никому сегодня уже не грозит. А пока врачи будут разбираться с Маратом, можно просачковать часть биологии.

— Понял, Роман Иванович, — , произнес вслух Лешка. — Сейчас вызову. А ты, Маратка, терпи. Недолго осталось, — изобразил он сочувствие раненому Другу.

Уже покидая класс, Лешка услышал яростный голос Ахметова:

— Дай мне только поправиться. И тогда я с тобой разберусь.

В учительской оказалось пусто. Все преподаватели были на уроках. Вызвав по-быстрому «Скорую помощь», Лешка поспешил обратно в класс. Ему не хотелось пускать развитие событий на самотек. Тем более что, к глубокому недоумению Пашкова, Ахметов явно заигрался. «Надо же так войти в роль, — на ходу размышлял Лешка. — Не знай я, в чем дело, наверняка бы поверил, что Марат вторую ногу сломал. Одного теперь не пойму, на фига ему со «Скорой» связываться? Ведь и впрямь могут увезти в больницу. Наверное, Марату казалось так унизительно валяться в обмороке, что он решил: пусть уж лучше «Скорая» приезжает». С этими мыслями Лешка вошел в родной класс. Оказалось, что Марат по-прежнему стонет и охает. Лицо у него почему-то стало землисто-бледным. И он очень натурально закусывал губы. Точно у него и впрямь что-то невыносимо болело. Роман, сидя перед Маратом на корточках, сочувственно басил:

— Ничего. Потерпи. Сейчас врач прибудет. Я в твоем возрасте однажды катался на коньках и тоже перелом заработал. Правда, не ноги, а правой руки. Но все равно было больно.

— Вызвал, Роман Иванович, — сообщил Лешка.

— Тогда иди на улицу и встречай, — распорядился литератор.

— А как же Марат? — спросил Пашков.

— Без тебя справимся, — отозвался Роман Иванович. — Иди, иди, быстрее!

— А можно я тоже? — вызвался Женька.

— Можно, — кивнул учитель.

Остальная часть Компании с Большой Спасской вознамерилась было рвануть в коридор, но литератор крикнул:

— Останьтесь! Двоих встречающих вполне хватит. Ребятам пришлось смириться. Пашков и Женька

выскользнули за дверь. Отбежав подальше от класса, они дали волю снедавшим их чувствам.

— Ну, Маратка дает! — поделился Женька.

— Я просто сам удивляюсь, — озадаченно отвечал

Пашков. — По-моему, он до того вошел в роль, что сам никак выйти не может.

— Ничего, сейчас выйдет, — ничуть не волновался по сему поводу Женька. — Вот врачи приедут…

— И чего ему «Скорую» вызывать приспичило? — продолжал удивляться Пашков.

— Ну, может, Марату без «Скорой» скучно, — предположил Женька.

— Говорю же: слишком он в роль вошел, — отозвался Пашков. — Видал? — повернулся он к Женьке. — У него даже лицо побледнело.

Спустившись на первый этаж, ребята объяснили гардеробщице Екатерине Тимофеевне, что у них «плохо с Ахметовым».

— Открывайте, тетя Катя, раздевалку! — грянул Женька. — Сейчас оденемся и пойдем встречать «скорую»!

— Ах ты, Господи! — всплеснула руками Екатерина Тимофеевна и, достав из кармана огромную связку ключей, принялась отпирать замок. — Чего ж у вас там с Маратом-то, а?

— Упал в классе. Сломал две ноги! — бодрым голосом сообщил Женька.

— Дела-а, — протянула гардеробщица. — А закурить у тебя, Леша, есть? А то у меня кончились.